Я должен был что-то сделать. Должен был ворваться в комнату, оттолкнуть этого мужчину, который навис над моей мамой, готовясь овладеть ею. Но я… я был словно парализован. Мои ноги будто приросли к полу, а сердце колотилось так громко, что я боялся, что его стук выдаст мое присутствие. Я стоял в тени дверного проема, подглядывая за ними, и чувствовал, как во мне нарастает нечто, чего я не ожидал — возбуждение. Оно накатывало стремительно, неудержимо, как прилив, и я ощутил, как в шортах становится тесно. Мой член начал набухать, и через несколько секунд он уже был в полной боевой готовности, напряженный до предела. Даже в самые откровенные моменты, просматривая порно, я не возбуждался так быстро, как сейчас, наблюдая за тем, как этот мужчина пытается заняться любовью с моей мамой.

— Я не могу… Ммм… Я не должна этого позволять… — шептала мама, но ее голос дрожал, а стоны, вырывавшиеся из ее горла, говорили о другом. Она раздвигала ноги шире, словно невольно подчиняясь происходящему, и это зрелище разрывало меня изнутри. — Это неправильно… Ммм… Ааах!

— Тебе понравится, поверь, — отвечал мужчина с сильным акцентом, его голос был пропитан уверенностью и самодовольством. — Все русские женщины любят это. Ни одна еще не жаловалась, что я плохо с ней обошелся. И ты не будешь, милая. Это будет лучший секс в твоей жизни. Ты запомнишь меня навсегда.

— Ммм… Это так… так неправильно… Ааах! — ее слова тонули в стонах, которые становились все громче, все более отчаянными.

Я не видел всего, что происходило, — угол обзора был ограничен, часть сцены скрывала стена, но даже того, что открывалось моему взгляду, хватало, чтобы кровь приливала к голове. Когда я заметил, как мужчина направляет свой член между ног моей мамы, как его рука уверенно сжимает его, чтобы найти вход, мое сердце забилось еще быстрее. Дыхание стало прерывистым, в глазах потемнело, а мир вокруг сузился до этой комнаты, до этих звуков, до этого момента. Я почти не слышал их слов, заглушаемых стуком в висках и биением моего сердца, которое отдавалось по всему телу. Мой разум кричал: «Он вошел в нее? Уже вошел? Неужели его член сейчас внутри моей мамы?»

— Ааах! Ты… Ммм… — ее голос сорвался на стон, полный смеси боли и наслаждения, и это только усилило мое смятение.

— Нужно чуть смазать его твоими соками, чтобы он легче скользил, — произнес мужчина, и в его тоне чувствовалась насмешливая игривость, как будто он наслаждался ее реакцией.

— Ммм… Ааах! У тебя… у тебя нет презерватива? — ее вопрос прозвучал неуверенно, почти умоляюще, и я почувствовал, как внутри меня что-то сжалось.

— Нет, милая, я не пользуюсь ими, — отрезал он, его голос был твердым, почти высокомерным. — Люблю чувствовать женщину по-настоящему, без всяких барьеров. Ты понимаешь, о чем я? Хочу, чтобы ты ощутила меня полностью.

— Да, но… я думала… Ааах! — ее слова прервал новый стон, когда он начал двигаться. — Твоя головка… ты уже… Ммм… Подожди, я не уверена…

Я увидел, как мама вытянула руку и уперлась ладонью в его живот, словно пытаясь остановить его, замедлить движение. Ее жест был слабым, почти символическим, и он не возымел никакого эффекта. Турок лишь на мгновение замер, а затем, с резким движением бедер, прижался к ней вплотную. Их тела слились, и в тот же миг комната наполнилась ее громким вскриком, который эхом отозвался в моих ушах.

— Аааааах! — мама откинулась назад, запрокинув голову, ее лицо исказилось от смеси боли и наслаждения. — Ааааах! Ох!

— Ууух! Какой кайф… — выдохнул мужчина, его голос дрожал от удовольствия. — Обожаю это чувство… новую женщину… Ммм… Ты такая горячая внутри…

— Ааах! Твой… твой член… он такой большой… — ее голос дрожал, слова вырывались с трудом, словно она боролась с собой. — Он… Ааах! Слишком большой…

— Это твоя дырочка слишком узкая, — хмыкнул он, явно наслаждаясь моментом. — Ты ведь не девочка, тебе не двадцать, а она у тебя… Ох! Такая тугая… Давно не встречал такого. Ты заставляешь меня чувствовать себя особенным.

— Ааах! Просто… у меня давно… почти не было… Аааах! — она пыталась объяснить, но стоны перебивали ее слова, и каждое ее слово только усиливало мое смятение.

Мужчина замер на несколько секунд, словно давая ей время привыкнуть к его размеру. Его неподвижность была почти мучительной — не для них, а для меня. Я поймал себя на мысли, что хочу, чтобы он начал двигаться. Хочу увидеть, как его бедра начнут ритмично двигаться, как он будет входить в нее, как ее тело будет реагировать на каждое его движение. Хочу слышать ее крики, ее стоны, хочу видеть, как она извивается под ним. Эти мысли пугали меня, но я не мог их остановить. Они были сильнее меня, сильнее моего стыда, сильнее моего желания вмешаться.

Не осознавая, что делаю, я запустил руку в шорты и начал трогать себя. Мои движения были медленными, почти ленивыми — я не хотел торопиться. Я знал, что если начну двигать рукой в привычном темпе, то не продержусь и минуты. Мой член был так напряжен, так перевозбужден, как никогда раньше. Это было не просто возбуждение — это была смесь запретного желания, стыда и какого-то животного инстинкта, который я не мог контролировать. Я чувствовал себя одновременно виноватым и завороженным, не в силах отвести взгляд от того, что происходило передо мной.

Спустя несколько секунд паузы мужчина начал двигаться. Его бедра пришли в движение, и комната тут же наполнилась звуками — громкими стонами мамы, шлепками их тел, скрипом кровати. Каждый звук врезался в меня, усиливая возбуждение до невыносимого. Кровать под ними дрожала, словно готовая развалиться, а воздух в комнате, казалось, пропитался их страстью. Я смотрел, как его тело ритмично движется, как ее ноги, широко разведенные, подрагивают в такт его толчкам, и чувствовал, как мой разум затуманивается.

— Ууух! Ох! Ааах! — ее голос был полон наслаждения, и это сводило меня с ума. Каждый ее стон был как удар, пробивающий мою защиту, заставляющий меня забыть о том, кто я и кем она мне приходится.

— Внутри тебя так горячо, милая… — выдохнул он, его голос дрожал от удовольствия. — Ты такая… такая страстная… Ух! Хорошо, что мы… что у нас получилось… Я знал, что ты не сможешь устоять.

— Ты… ты слишком глубоко… Ммм… Ааах! — она пыталась говорить, но стоны заглушали слова. — Твой член… он слишком большой для меня… Ааах! Слишком толстый… Аааах!

Мама лежала под ним, ее тело подрагивало в такт его движениям. Она снова попыталась остановить его, вытянув обе руки и упираясь в его живот, но это было бесполезно. Он не сбавлял темп, входя в нее до самого основания, и с каждым движением шлепки их тел становились громче, ритмичнее. Кровать скрипела под их весом, а ее стоны становились все более отчаянными, полными смеси боли и наслаждения. Я смотрел на нее и не мог поверить, что это моя мама — женщина, которую я знал всю жизнь, которая всегда была для меня символом заботы и неприкосновенности, теперь отдавалась этому мужчине с такой страстью.

— Ууух! Да, вот так… Тебе нравится? Нравится, как я тебя трахаю? — его голос был пропитан самодовольством, и это вызывало во мне вспышку злости, но она тут же тонула в волне возбуждения.

— Ааах! Ммм… Мне… мне больно… немного больно… Ааах! — она пыталась возразить, но ее тело говорило о другом. Ее руки сжимали простыню, ноги дрожали, а грудь колыхалась в такт его толчкам.

— Ты привыкнешь, милая… Ох! Так и должно быть… — он не останавливался, его движения становились все резче, все более уверенными.

Я смотрел на них, и мое возбуждение достигло пика. Ее большая грудь подпрыгивала так, что я не мог отвести взгляд. Несколько раз она пыталась придержать ее руками, но тут же отпускала, и это зрелище сводило меня с ума. Стоны, крики, звуки шлепков, скрип кровати — все это было как порно, но в тысячу раз сильнее, потому что это была моя мама. Моя мама, которая всегда казалась мне недосягаемой, теперь лежала под этим мужчиной, отдаваясь ему с такой страстью, какой я никогда не видел. Я чувствовал себя предателем за то, что смотрю, за то, что не вмешиваюсь, но не мог остановиться. Это было слишком реально, слишком сильно, слишком завораживающе.

Я невольно задумался о ее жизни. Отец ушел из нашей семьи почти три года назад, и с тех пор я не видел, чтобы у нее был кто-то постоянный. Может, у нее и были случайные связи — с коллегами, с друзьями, — но этого явно было недостаточно для женщины с такой внешностью, с такой энергией. Она была в самом расцвете, ее тело кричало о желании, и я вдруг представил, какой могла бы быть ее жизнь, если бы она не сдерживала себя. Если бы она позволяла мужчинам добиваться ее, если бы не прятала свою сексуальность за рамками приличия. С ее фигурой, с ее харизмой у нее не было бы отбоя от поклонников. Я знал это не понаслышке. Мои друзья, приходившие к нам домой, всегда смотрели на нее с вожделением. Я замечал их взгляды, когда она проходила мимо в коротком халате или сидела на диване в обтягивающей майке, открывающей ее грудь. Они пожирали ее глазами, и я всегда ревновал, но теперь, глядя на нее с этой новой стороны, я начал понимать, почему. Она была не просто красивой — она была женщиной, которая излучала сексуальность, и это притягивало всех вокруг.

— Ааах! Еще… Ммм… Ааах! Не останавливайся… — ее голос изменился, теперь в нем было больше мольбы, чем протеста. — Прошу… Ааах! Я хочу… хочу, чтобы ты… Аааах!

— Ух! Я же говорил, что тебе понравится, — хмыкнул он, явно довольный ее реакцией. — Ты создана для этого, милая.

— Я… Ааах! О да… Ааах! — она уже не пыталась сопротивляться, отдаваясь процессу полностью. Ее тело двигалось в такт его движениям, ее руки сжимали простыню, а лицо искажалось от наслаждения.

— Всех русских зову Машами, — рассмеялся он, и его смех был полон презрения. — Особенно тех, кто так легко раздвигает ноги… Ууух!

— Ааах! Я… я сейчас… Аааах! — ее голос дрожал, тело начало содрогаться.

Я заметил, как ее ноги, широко разведенные, начали подрагивать, как ее пальцы вцепились в простыню. Она была на грани. «Она… она сейчас кончит», — мелькнуло в моей голове, и я ускорил движения своей руки, чувствуя, как сам приближаюсь к краю. Мой разум был затуманен, я не мог думать ни о чем, кроме того, что происходит передо мной. Я смотрел на нее, на ее лицо, искаженное наслаждением, на ее тело, которое дрожало под ним, и чувствовал, как все внутри меня рушится.

— Ааах! Я кончаю… Аааах! Я… Аааааааах! — ее крик разорвал тишину, тело выгнулось дугой, а руки судорожно сжали грудь. Она кричала так громко, что я испугался, что кто-то в соседних номерах услышит.

— О да, милая… Кончай… Ууух! — он не останавливался, продолжая двигаться в ней, его голос был полон триумфа.

Я смотрел, как моя мама достигает оргазма, и это было одновременно самым запретным и самым возбуждающим зрелищем в моей жизни. Мое тело дрожало, рука двигалась быстрее, и я знал, что не смогу долго сдерживаться. Все, что я видел и слышал, было слишком — слишком реальным, слишком сильным. Я чувствовал себя одновременно виноватым, потерянным и завороженным, и этот коктейль эмоций разрывал меня изнутри.

Поддержите меня на Boosty и подписывайтесь на Telegram или VK, чтобы получить доступ к эксклюзивным рассказам и быть в курсе всех новостей!

Спасибо за вашу поддержку!

Поддержать на Boosty Канал Telegram Группа VK