Тьма сарая казалась живой — она обволакивала меня, как тяжелый бархат, скрывая от мира, но в то же время обнажая каждую мою слабость. Я прижималась к шершавой деревянной стене, чувствуя, как ее неровности царапают кожу через тонкую ткань платья. Мое сердце колотилось так громко, что я боялась, оно выдаст меня — выдаст нас. Рустам стоял вплотную, его рука лежала на моей шее, пальцы сжимали чуть сильнее, чем нужно для ласки, но именно это заставляло мое тело дрожать. Его дыхание, горячее и рваное, касалось моего виска, и я чувствовала запах его кожи — терпкий, с ноткой пота и чего-то еще, что будило во мне запретные желания.

— Тихо, — прошептал он, и его голос был низким, почти рычащим, как у зверя, готового к прыжку. — Она уходит.

Я напрягла слух, пытаясь уловить хоть что-то за стенами сарая. Мамин голос, звавший меня где-то у дома, становился тише, растворяясь в ночной тишине. Но я знала, что это не конец. Она не уйдет просто так — не та женщина, которая всю жизнь держала меня под своим взглядом, как под прицелом. Рустам медленно убрал руку с моей шеи, но тут же провел большим пальцем по моей нижней губе, задержавшись на ней, как будто проверяя, насколько я податлива. Это было не просто прикосновение — это был вызов, и я ненавидела себя за то, как мое тело откликнулось на него.

— Ты чуть не испортила все, Айгуль, — сказал он, наклоняясь так близко, что я видела блеск его глаз в темноте. — Но я не дам тебе это разрушить. Мы с тобой теперь повязаны.

Его слова жгли, как раскаленное железо, но хуже всего было то, что они находили отклик где-то внутри меня. Я хотела крикнуть, что это неправда, что я не такая, что я не хочу быть частью этого безумия, но мой голос утонул в новом приступе жара, который разлился по телу, когда его рука скользнула вниз, к моим бедрам. Он знал, что делает — знал, как заставить меня забыть обо всем: о маме, об отце, о стыде, который должен был сжигать меня изнутри. Его пальцы нашли край моего платья, задранного еще с той сцены в комнате, и без лишних церемоний задрали его выше, обнажая кожу, которая тут же покрылась мурашками от холодного воздуха.

— Посмотри на себя, — прошептал он, и в его голосе было столько похоти, что я покраснела до корней волос. — Ты вся течешь. Хочешь, чтобы я тебя трахнул прямо здесь, да?

Я прикусила губу, чтобы не застонать, но мое тело уже отвечало за меня. Мои бедра сами подались ему навстречу, и он усмехнулся — тихо, почти зловеще. Его пальцы скользнули по внутренней стороне моего бедра, дразняще медленно, пока не добрались до моей киски. Я была мокрой — ужасно, предательски мокрой, и он это почувствовал. Его большой палец провел по моим складкам, собирая мои соки, и я невольно выгнулась, когда он слегка надавил на клитор. Мои колени подкосились, и я ухватилась за его плечи, чтобы не упасть, а он только сильнее прижал меня к стене, его член, уже твердый, упирался мне в живот через ткань штанов.

— Какая горячая, — пробормотал он, и его голос был пропитан темным удовольствием. — Ты ведь давно этого хотела, правда? Просто боялась признаться.

— Пожалуйста… — выдохнула я, сама не зная, о чем прошу. Чтобы он остановился? Чтобы продолжал? Моя голова была в тумане, а тело кричало о своем — оно хотело его, хотело больше, чем он уже давал. Я ненавидела себя за это, но не могла остановиться. Его пальцы проникли внутрь, медленно, но уверенно, и я почувствовала, как мои стенки сжимаются вокруг них, как будто умоляя не уходить. Он двигал ими, то ускоряясь, то замедляясь, наблюдая за каждым моим движением, за тем, как я выгибаюсь ему навстречу, несмотря на все свои попытки сопротивляться.

Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от реальности, но это только усилило ощущения. Его пальцы были грубыми, но именно эта грубость заставляла меня дрожать. Мои соски затвердели под тонкой тканью платья, и я знала, что он это видит — его взгляд скользил по мне, как осязаемое прикосновение, от которого некуда было деться. Я была в его власти, и это пугало меня так же сильно, как возбуждало.

— Ты моя, Айгуль, — прошептал он, наклоняясь к моему уху. Его губы коснулись мочки, и я задрожала, когда он слегка прикусил ее. — И ты будешь делать все, что я захочу.

Я хотела ответить, сказать, что это не так, что я не его, но в этот момент дверь сарая скрипнула. Мы оба замерли. Рустам убрал руку, но не отступил, его тело все еще прижимало меня к стене, как будто он не собирался меня отпускать, даже если весь мир рухнет. Я затаила дыхание, ожидая услышать мамин голос, но вместо этого раздался другой — низкий, хриплый, знакомый до дрожи.

— Начал без меня? — сказал отец, и его силуэт появился в дверном проеме, черный на фоне лунного света.

Мое сердце рухнуло в пятки. Рустам напрягся, его пальцы впились в мою талию, но он не сдвинулся с места. Отец вошел в сарай, закрыв за собой дверь, и в темноте я видела только блеск его глаз — тяжелый, властный, от которого у меня внутри все сжалось. Он был одет в старую рубашку и брюки, но даже в этом тусклом свете я замечала, как напряжены его плечи, как его руки сжаты в кулаки. Он знал, что здесь происходит. И он не был удивлен.

— Ты думал, я оставлю ее тебе? — продолжил он, подходя ближе. Его голос был спокойным, но в нем чувствовалась угроза, как натянутая струна, готовая лопнуть. — Она моя дочь, Рустам. И я решу, что с ней делать.

Рустам хмыкнул, но в его смехе не было веселья — только вызов. Он слегка отстранился, но его рука осталась на моей талии, как будто он заявлял свои права.

— Она уже не просто твоя дочь, дядя, — сказал он, и его голос был пропитан наглостью. — Посмотри на нее. Она течет, как сучка. Ей нравится это.

Я хотела крикнуть, что это неправда, что я не такая, но слова застряли в горле. Потому что Рустам был прав. Мое тело горело, мои трусики — вернее, то, что от них осталось — были пропитаны моими соками, и я не могла отрицать, что хочу их. Обоих. Эта мысль была как яд — она отравляла меня, но я не могла от нее избавиться. Отец шагнул ко мне, и я почувствовала его руку на своем подбородке, заставляющую посмотреть ему в глаза. Его пальцы были грубыми, пахли землей и табаком, и я задрожала под его взглядом.

— Это правда, Айгуль? — спросил он, и его голос был пропитан чем-то темным, почти звериным. — Ты хочешь, чтобы мы тебя трахнули?

Я открыла рот, но не смогла ответить. Мое молчание было достаточно красноречивым, и отец улыбнулся — медленно, хищно. Его глаза скользнули по мне, от лица к груди, которая вздымалась под платьем, к бедрам, где ткань была задрана до неприличия. Он повернулся к Рустаму и кивнул, как будто они заключили какое-то молчаливое соглашение.

— Тогда начнем, — сказал он, и его голос был как приговор.

Его руки легли мне на плечи, и он с силой толкнул меня вниз, заставляя опуститься на колени. Земля подо мной была холодной, пахла сыростью и старым деревом, но я едва это замечала. Рустам расстегнул штаны, и его член оказался прямо перед моим лицом — огромный, пульсирующий, с каплей прозрачной жидкости на кончике. Я знала, чего он хочет, и, черт возьми, я сама этого хотела. Мои губы коснулись его головки, и он издал низкий стон, который эхом отозвался в моем теле. Я взяла его в рот, чувствуя, как он заполняет меня, как его вкус — солоноватый, терпкий — смешивается с моим дыханием. Мои руки вцепились в его бедра, чтобы удержать равновесие, а он схватил меня за волосы, направляя мои движения.

— Хорошая девочка, — пробормотал отец, и я услышала, как он тоже расстегивает ремень. Его рука легла мне на затылок, усиливая давление, пока я сосала Рустама. — Ты всегда была моей.

Я задыхалась, слюни стекали по подбородку, но не останавливалась. Рустам двигал бедрами, вгоняя член глубже, и я чувствовала, как он становится еще тверже, как его головка пульсирует у меня во рту. Отец тем временем задрал мое платье до талии, обнажая мою попку, и я вздрогнула, когда его грубые пальцы раздвинули мои ягодицы. Он провел по моей киске, собирая мои соки, и я услышала его низкий смешок.

— Смотри, как она хочет, — сказал он Рустаму, и в его голосе было столько удовлетворения, что я покраснела еще сильнее. — Мокрая, как шлюха.

Рустам только застонал в ответ, его рука в моих волосах сжалась сильнее. Отец не стал медлить — я почувствовала, как его член уперся в меня сзади, и он вошел одним резким толчком, заставив меня вскрикнуть прямо на члене Рустама. Боль смешалась с удовольствием, и я выгнулась, не в силах сопротивляться этому двойному натиску. Отец держал меня за бедра, его пальцы впивались в кожу, и он начал двигаться — грубо, ритмично, как будто наказывая меня за все сразу.

— Да, вот так, — прохрипел он, и его голос был пропитан темной похотью. — Кричи, Айгуль. Пусть все знают, чья ты.

Я не могла кричать — мой рот был занят, но стоны вырывались сами собой, приглушенные, но такие отчаянные, что они, кажется, только подстегивали их. Рустам вытащил член из моего рта, и я едва успела вдохнуть, как он наклонился и поцеловал меня — грубо, жадно, его язык проникал в мой рот, заглушая мои вскрики. Его руки легли на мою грудь, сжимая ее через платье, и я почувствовала, как мои соски твердеют под его пальцами, как они ноют от его прикосновений.

— Ты такая сладкая, — прошептал он, отстраняясь и глядя мне в глаза. — Кончай для нас, Айгуль. Покажи, как тебе нравится.

Я не хотела подчиняться, но мое тело уже не слушалось меня. Отец трахал меня сзади, его движения были глубокими, почти болезненными, но именно это толкало меня к краю. Моя киска сжималась вокруг его члена, и я чувствовала, как волна оргазма накатывает на меня, не давая шанса остановиться. Я закричала, когда она накрыла меня — громко, отчаянно, и Рустам тут же зажал мне рот ладонью, чтобы заглушить звук.

— Тише, сучка, — прошипел он, но в его глазах было столько возбуждения, что я поняла — ему это нравится. — Хочешь, чтобы мама услышала?

Отец только хмыкнул, ускоряя темп. Его член входил в меня до упора, и каждый толчок выбивал из меня новые стоны. Я кончила снова, мои ноги дрожали, и если бы не его руки, я бы рухнула на землю. Рустам смотрел на меня, его рука двигалась по своему члену, который он снова поднес к моему лицу.

— Открой рот, — приказал он, и я подчинилась, не думая, не анализируя. Его член вошел в меня, и я начала сосать, чувствуя, как он пульсирует, как его головка становится еще больше. Отец трахал меня сзади, его стоны становились громче, почти звериными, и я поняла, что он близко.

— Ты моя, Айгуль, — повторял он, вгоняя член все глубже. — Моя… моя…

Рустам кончил первым — его сперма ударила мне в горло, горячая, густая, и я проглотила ее, задыхаясь, но не останавливаясь. Он отстранился, тяжело дыша, и посмотрел на отца, который все еще трахал меня, его пальцы впивались в мою кожу так сильно, что я знала — останутся синяки.

— Моя очередь, — прохрипел отец, и его голос был хриплым от напряжения. Он вышел из меня, перевернул на спину прямо на холодной земле и навалился сверху. Его член снова вошел в меня, и я застонала, чувствуя, как он заполняет меня до предела. Мои ноги задрались вверх, обхватывая его талию, и я ненавидела себя за это — за то, что поддаюсь, за то, что хочу его, хочу их обоих.

Рустам стоял рядом, его глаза горели, пока он смотрел, как отец трахает меня. Его рука снова двигалась по своему члену, который уже начинал твердеть, и я поняла, что это не конец — они не остановятся, пока не возьмут от меня все. Отец двигался быстрее, его дыхание сбивалось, и я чувствовала, как его член становится еще тверже, как он готовится кончить.

— Кончай, Айгуль, — прорычал он, и его слова толкнули меня через край. Я закричала, мое тело содрогнулось в новом оргазме, и в этот же момент он кончил, заливая меня изнутри. Горячая сперма заполнила мою киску, и я задрожала, чувствуя, как она смешивается с моими соками, как она стекает по моим бедрам. Он повалился на меня, тяжело дыша, его вес придавил меня к земле, но я не могла пошевелиться — не хотела.

Рустам подошел ближе, его член снова был готов, и он наклонился ко мне, проведя пальцами по моим губам.

— Теперь ты точно наша, — сказал он, и в его голосе была какая-то мрачная окончательность.

Я лежала на земле, глядя в темный потолок сарая, и чувствовала, как их семя смешивается на моей коже, как мое тело все еще дрожит от оргазмов. Они поднялись, приводя себя в порядок, но я не могла пошевелиться. Я была их — полностью, без остатка. И я знала, что это не конец.

Когда они ушли, оставив меня одну, я услышала шаги снаружи. Мамин голос снова позвал меня, но теперь он был другим — не злым, а… странным, почти ласковым. Я поднялась, натянула платье и выглянула в щель. Она стояла у сарая, держа в руках фонарик, и ее глаза смотрели прямо на меня. Но в них не было гнева. Там было что-то другое — что-то, от чего у меня кровь застыла в жилах.

Она знала.

Поддержите меня на Boosty и подписывайтесь на Telegram или VK, чтобы получить доступ к эксклюзивным рассказам и быть в курсе всех новостей!

Спасибо за вашу поддержку!

Поддержать на Boosty Канал Telegram Группа VK